и множество элементов механизации на крыле. Видя подобный силуэт, невозможно не влюбиться в этот самолёт с первого взгляда. В общем, МиГ-29 в своём неповторимом блеске.

— 216й, вам большой привет. Услышали, что вам нужна помощь, — спокойно сказал лётчик одного из истребителей, что теперь шли рядом с нами.

— Спасибо мужики, — сказал я и пристроился ближе к самолёту своего ведущего. — Слева на месте, 215й.

— Понял. Янтарь, 215й, к вам с посадкой парой. С нами сопровождающие, 901 и 902.

— 215й, понял. 901й, вам команда выполнять посадку на Тагиле, — передал нашим сопровождающим команду офицер боевого управления, назвав позывной аэродрома Зары.

— Понял, Янтарь. 215й, вашей паре до встречи! — попрощался с нами лётчик и отвернул влево, присматриваясь к своему ведомому.

Кажется, скоро в Афган прибудут и эти ребята для обкатки. Сразу возникла дурацкая мысль, что можно будет попроситься посидеть в кабине. Надеюсь, что когда-нибудь смогу на МиГ-29 полетать.

После посадки сразу же отправились на командный пункт, где всё доложили Бажаняну. Тот моментально всё передавал Хрекову, который находился уже в Кабуле в этот момент.

— Да, товарищ генерал. Именно. Четыре штуки. Самолёты целые, — разговаривал по телефону Араратович, пока, по нашим словам, солдат набирал боевое донесение. — Понял, работаем, — сказал Бажанян и положил трубку.

— Много чего сказал? — спросил Паша.

— Скорее прокричал. У вас вылет через час. Готовьтесь, — сказал Тигран Араратович и отправил нас к штурману для уяснения задачи.

Так вот, мы весь день и работали. Дальние бомбардировщики так и не появились, поэтому мы прикрывали Су-25. «Грачи», в свою очередь, бомбили в течение всего светлого времени опорные пункты, караваны, скопление духов в Шаршари и Луркохе. Всё, что можно было ещё достать со склада вооружения, подвешивалось и сбрасывалось на духов. К концу дня над горными хребтами образовались облака из пыли и огня, настолько много сегодня сбросили бомб и разовых бомбовых кассет РБК.

Вечером, когда я выполнил уже пятый вылет за сегодняшний день, обнаружил экипаж Ан-12го вернувшимся в Шинданд. Точнее сказать, меня нашли на стоянке после вылета и передали письмо.

— Молодцы! Так, быстро вернулись. Могли бы в субботу задержаться в Осмоне. Там на выходных приятнее, — сказал я, раскрывая листок со знакомым почерком. — Не совсем понимаю, что случилось? — спросил я, обнаружив, что держу в руках то самое письмо, что отправлял через экипаж Оле.

— Серый, мы не передавали, — сказал штурман, отдав мне небольшой букет хризантем.

— Однако, цветы купили, — заметил я, приняв их. — Что-то случилось?

Штурман молчал. Было видно, что он не очень хочет рассказывать.

— В общем, она замуж вышла сегодня.

Глава 4

Не знаю, что меня сильнее сегодня поразило — появление МиГ-29 над моей головой или новости от штурмана экипажа Ан-12. Слова про свадьбу, эхом продолжали отдаваться у меня в ушах.

— Сергей, ты только не…

— Расстраивайся? — перебил я штурмана, пытавшегося меня приободрить. — Да, всё нормально. А вы о свадьбе-то как узнали?

— Как мы обещали тебе, цветы купили и пошли в часть передать весточку. Нам сказали, что она в отпуске. Поинтересовались у врача, где она живёт. На что нам был задан вопрос: «- А зачем вам?».

— Так, я надеюсь, вы объяснили?

— Естественно тебя не выдали. Сказали, что в благодарность за оказанную медицинскую помощь от лётного состава транспортного полка, хотим передать презент. Но нам, таким красивым, подтянутым, да ещё с цветами, посоветовали к ней не соваться. У неё свадьба сегодня, а жених из ВДВ больно ревнивый и во всех смыслах на голову контуженый.

— А вы чего?

— Ну, мы решили не рисковать. Там же свадьба. Где один десантник женится, там их целый взвод бухает.

— А вам ещё обратно лететь, ВЛК проходить… Теперь понятно, почему письмо не дошло до адресата.

— Мы подумали, что будет не к месту. Серёга, представь, что ты избавился от 45и килограммов лишнего веса. Я вот три раза так делал и до сих пор стройный, каждый развод приносил облегчение. Будто крылья вырастали, даря непреодолимое чувство свободы. Тебе ещё повезло, что сразу избавился от головной боли и бумажной волокиты, — сказал парень, и мы с ним попрощались.

Я и шёл со стоянки в класс на разбор. Потный, уставший и с букетом. Всё как у лошади на свадьбе — в цветах и мыле.

Взгляды техников в мою сторону не особо волновали. Кто-то пытался пошутить по поводу хризантем, мол, теперь так награждают за сбитый.

— Сергеич! — окликнул меня Дубок, шедший ко мне быстрым шагом.

— Слушаю, Елисеич.

— Ты мне про полёт не всё рассказал. Всё у тебя работало? — спросил Дубок.

— Ничего экстраординарного не заметил. А что?

— Вот ты не увидел ничего «экстра», а я обнаружил, — сказал мой техник и протянул пулю. — Дарю.

Я не мог придать значение этому трофею, поскольку до сих пор не получалось сосредоточиться. Новость про Олю заставила слегка тормозить. При ближайшем рассмотрении я сразу определил, отчего пуля.

— Ну, это ДШК. Калибр 12.7, марку пули точно назвать не могу. К чему этот подарок?

— Это с твоего самолёта. Застряла в подголовнике катапультного кресла, — серьёзно сказал техник, будто он стал свидетелем чего-то фантастического.

— Повезло мне. Спасибо за подгон. Буду теперь её хранить…

— Сергей, это знак. Для тебя уже второй, — сказал Дубок, подойдя ближе. — Катапультирование — это раз. Пуля — это два. Как я слышал, ты в училище самолёт в поле посадил…

— Ой, Елисеевич! — отмахнулся я. — Сегодня вообще не тот день, чтобы ещё мне о предзнаменованиях каких-то рассказывать. Предлагаешь не летать?

На этот вопрос Дубок отвечать не стал.

— Ты бы ещё перекрещивал меня перед каждым вылетом, как Макарыч в известной картине, — сказал я, укладывая в карман пулю. — Не переживай, я заговорённый.

— Дай Бог… — тихо сказал Дубок, и тут же замолчал.

Не сильно в эти годы приветствовалось в армии быть верующим. В основном все были атеистами.

— Ладно, пойду. Если хочешь, можешь крестить меня, — улыбнулся я.

— Сергеич, я тут хочу над фюзеляжем покумекать, — сказал Дубок, показывая мне трафарет со звёздами. — Не против, если оформлю?

— Не возражаю, Елисеевич, — ответил я и направился на разбор.

У входа на КДП встретил Марика, которому было интересно, где я достал такой букет. Тут же у него возникло много вопросов.

— Кому? А как достал? — спрашивал он, не давая мне возможности ответить.

— Никому. Где достал, там уже нет. Ты чего пристал? — поинтересовался я, замахнувшись на него цветами.

— Эй, нет! Ты если использовать букет не будешь, то мне продай. С ними же реальный вариант… расслабить партнёршу, — ехидно улыбнулся Ален Делон местного разлива.

— Так забирай. Мне не пригодились, — отдал я ему цветы, собираясь уже идти в класс. — А ты на разбор чего не идёшь?

— Я отпросился. Зубная боль у меня острая, — отмахнулся Марик.

— Её не Ефросиньей зовут, зубную боль твою? — спросил я.

— Я всегда двигаюсь вперёд, Родин. Не оглядываюсь назад и ищу новых для себя ощущений. Тебе самому не надоела Вещевая?

— Всё уже. Замуж вышла Ольга, — сказал я.

— Блин, Серый, поздравляю! — кинулся ко мне обниматься Марк. — Совет да любовь! Любите друг друга, как я… а я никого не люблю, кроме Родины и мамы.

— Да погоди ты поздравлять, — пытался я его оттолкнуть, но Барсов никак не отставал.

— Неа, слушай дальше. Я специально готовил эту речь, — отошёл он на шаг назад и гордо начал поздравлять, словно поэму рассказывал со сцены. — Чтоб меньше было разбросанных носков и пересоленных борщей. Чтоб пилила в доме только пила, а горькими были только попки от огурцов. Чтоб…

— Ты закроешься или нет? — перебил я его. — Замуж вышла не за меня Вещевая.

— Тогда вдвойне поздравляю, Серёга! Баба с возу, коню легче! И вообще, мы так молоды ещё, нам гулять и гулять! — одну руку он положил мне плечо, а вторую устремил в звёздное небо. Это ж какие перспективы открываются!

Марика ничего уже не изменит. Я сбросил его руки и пошёл в класс не обращая внимание на звучащие в мою спину поздравления о сохранении меня в Красной книге холостяков.

И почему мне сейчас как-то не по себе. Есть ощущение, что меня кинули. Да и как такое может быть⁈ Тут времени прошло не так много, а Оля уже и замуж выскочила. Сколько с ней непоняток возникает!

Получается, что со мной Вещевая была ради «здоровья». Потрясающий доктор!

— Ты чего такой, Серж? — спросил